30-е гг. ХХ века в СССР — время массовых политических репрессий против крестьянства.
Проводимая государством насильственная коллективизация, вызвала ужасающую нищету и массовую смертность крестьянского населения как следствие почти полного изъятия продуктов на нужды индустриализации.
Бесчеловечное отношение к своему народу посеяло в умах сельчан ненависть к советскому режиму, воплощением которого стали большевики-евреи Л. Каганович, Г. Ягода, Ф.Голощёкин, Я.Гамарник и др. осуществлявших тотальный контроль т.н. «социалистического преобразования деревни».
Известие о вторжении германской армии в июне 1941г. в Советский Союз было воспринято на селе как благая весть. Крестьянство в основной своей массе приветствовало немецких солдат как «освободителей от жидобольшевисткого ига». При вступлении частей вермахта в сёла и деревни, местное население, как правило встречало немцев хлебом и солью, и тут же находились многочисленные добровольцы содействовать новой власти в налаживании достойной, мирной жизни.
Ukrainische Männer und Frauen danken unseren Soldaten für ihre Befreiung
aus: Hauptreferat Bildpresse VI/676
Крестьянам предстояло вновь вернуться к тому жизненному укладу, который так старательно подвергался большевисткой ломке в первую очередь в экономической и культурных областях. По воспоминаниям немецких солдат, можно судить о той безнадёжной бедности и нищете, из которой теперь предстояло выбраться сельскому населению социалистического «рая». Вчерашние немецкие бауэры из Померании, Мекленбурга и других земель Рейха, так описывали увиденное собственными глазами: «Я не мог даже представить, что такая нищета возможна. Люди здесь ничего не знают об электрическом освещении, радио, газетах, и т.п. Только лачуги с гнилыми соломенными крышами. Вокруг огромные заброшенные поля. Нет ни одной, даже маленькой, лавки».
Первым шагом в осуществлении нормальной жизнедеятельности, стало создание в занятых германской армией областях территориально-административного управления из местных жителей. Каждое село становилось сельской общиной, во главе которой стоял староста, избираемый на сельском сходе. Староста являлся полным хозяином в селе, регулируя все стороны жизни односельчан: вёл учёт населения,отвечал за сохранность бывшего колхозного имущества,ведал распределением работ и пр. В его подчинении находились заместитель, писарь и 2-3 полицейских. За свою работу староста и его подчинённые получали зарплату и хлебные пайки. С учётом военного времени вся работа местного самоуправления курировалась немецкими военными комендатурами.
Чтобы предотвратить полный коллапс сельского хозяйства, усугубившийся в следствии действий советских органов власти по угону скота, сожжения зерновых, порчей сельхозтехники в рамках эвакуационных мероприятий, приказом германского командования роспуск колхозов и раздел их имущества временно был запрещён.
Но уже 16 февраля 1942 г. был введён в действие на оккупированных территориях закон «Новый порядок землепользования» разработанный имперским министром А. Розенбергом, заложивший основы долгожданной для крестьянства аграрной политики. Закон провозглашал полную ликвидацию колхозной системы и переход к частным крестьянским хозяйствам на базе частной собственности. На практике это выглядело так: бывшие колхозные земли отдавались крестьянам, которые образовывали земледельческое товарищество, т.к. трудно к примеру, одной семье приобрести сельхозтехнику. Надел на одного человека составлял в среднем 3 га. Причём землёй наделялись в том числе, семьи партизан и красноармейцев. Участники товарищества сообща обрабатывали землю, однако после проводилось межевание, и урожай каждая крестьянская семья убирало единолично.
Разрешалось также, и создание самостоятельных хозяйств — отрубов и хуторов. Крестьяне могли отделяться от товарищества, уже индивидуально владеть землей по количеству едоков, скотом, инвентарём и пр. В обоих вариантах землепользования, единственной повинностью для крестьян оставался сельхозналог в натуральном виде.
Что касалось совхозов, то они переменовывались в госхозы, а МТС в госбазы, переходившие в подчинение Главному германскому земельному управлению.
В этой связи интересны воспоминания очевидцев побывавших в сельских населённых пунктах:
«Мы были там ранней осенью, после оккупации прошло немного времени, но все же мы остолбенели, увидев изменения. Люди были жизнерадостны, настроены по-рабочему. Один сказал мне: «Участок, который мне достался, 7 лет не удобрялся, но теперь он – мой, и я поехал в город, раздобыл удобрения и уже удобрил для озимых, так же удобрю и для яровых». В тех дворах, где коровы отелились, если теленок был телкой, то ее оставляли расти, чтобы иметь вторую корову, другие же тоже намеревались получить от своих коров телок».
В результате ощутимых перемен немцам удалось завоевать симпатии крестьянства. Бывшая советская деревня периода оккупации стала напоминать деревню периода великих реформ П.Столыпина, ознаменовавших переход к единоличному землепользованию.
Так или иначе,но материальный уровень сельского населения значительно вырос, что позволяло крестьянам вести весьма достойный уровень жизни, освобождённый от притеснения большевиков.